«Сейчас полиция — главная власть». Журналист Анатолий Ульянов — о бескомпромиссных протестах в США, которые могут изменить страну

140 городов, почти полтысячи задержанных, комендантский час, слезоточивый газ и резиновые пули — США охватили массовые протесты из-за смерти афроамериканца Джорджа Флойда, наступившей вследствие жестких действий полицейского.

Радио НВ поговорило с писателем и журналистом из Лос-Анджелеса Анатолием Ульяновым о том, как проходят гражданские акции, которые могут навсегда изменить США.

— Вы живете в Соединенных Штатах Америки, — что вы видите за окном, что у вас происходило в течение дня?

— Я сейчас нахожусь в Лос-Анджелесе, в настоящее время в городе комендантский час, они вводятся уже во многих американских городах. Подтверждена информация о том, что президент США находится в бункере, секретные службы и [службы по] его защите удалили туда [Дональда Трампа] после того, как произошли протесты в Вашингтоне.

То, что происходит в Вашингтоне сейчас — это огромные столкновения и с секретными службами, и с полицией. В Лос-Анджелесе уже находится Национальная гвардия, центр города оцеплен, мэрии оцеплены, сказано никому не выходить — это все [сообщения с призывом оставаться дома, — Ред.] приходит на телефоны в принудительном порядке.

Сейчас здесь впервые за 30 лет с момента предыдущих так называемых LA riots [протесты в Лос-Анджелесе 1992 года, также вызванные избиением афроамериканца — Ред.] вся организация полиции полностью развернута, чтобы как-то бороться с совершенно справедливыми, как я это оцениваю, протестами, которые охватили страну.

— Есть ли понимание того, какая точка могла бы быть их окончанием? Чтобы протестующие, правительство, полиция поняли: это тот момент, когда можно успокоиться. Или этот протест пока не нашел свою финальную точку?

— Как и в случае с подобными большими историческими событиями, эта маленькая искра является частностью в огромном процессе, поэтому, понятное дело, у того, что происходит сейчас, есть огромная предыстория. Активисты до этого месяцами, годами совершенно мирно протестовали перед своим правительством, требуя ответить на те вызовы и проблемы, с которыми они сталкиваются.

Ведь Джордж Флойд, — по сути, мы сейчас слышим его имя, говорим об этом одном событии, одной смерти, которая попала в кадр; но она является одной смертью на фоне наличествующего паттерна, совершенно систематической статистики поведения американской полиции. Об этом нельзя говорить как об осечке каких-то «пары гнилых яблок», что отдельный плохой полицейский что-то такое совершил — это происходит здесь постоянно, об этом постоянно говорится, и полиция всегда защищает своих (соответственно, виновные крайне редко оказываются наказанными).

Что примечательно, Дерека Шовена — полицейского, который убил Джорджа Флойда — арестовали исключительно после того, как начались протесты. И то, что в понедельник будет проходить суд над ним; то, что это произошло так быстро, тоже связано с тем, что протесты обрели такой агрессивный, жесткий характер. То что сейчас здесь происходит — это, конечно, беспрецедентно.

— Что системно должно измениться, чтобы успокоить протестующих? Они, наверное, успокоятся, когда поймут, что полицейское насилие уже не будет таким системным.

— Само политическое устройство Америки; то, что это федерация; делает этот вопрос очень сложным, потому что мы говорим не о централизованном государстве, в котором есть, грубо говоря, некая центральная полиция, и ее нужно как-то реформировать, и тогда все это изменится. По сути в каждом штате своя полиция, там свои законы, свои отдельные частные правила, которые регламентируют поведение полиции.

Поэтому здесь любые какие-то централизованные реформы полиции просто невозможны, потому что примененный против Джорджа Флойда прием, вот это колено на шее, не является процедурным, это нелегальный прием. Вот в Миннесоте, например, его практикуют. Сейчас уже выясняется, что начальник полиции Миннесоты задействован, связан с белосупремасистскими, расистскими байкерскими клубами. Это все начинает уже всплывать, подобные бэкграунды.

Здесь тоже важно понимать, что непосредственно американская полиция исторически сама по себе возникла из рабовладельческих патрулей, то есть это культурально, исторически некий орган, выросший на том, чтобы ловить беглых рабов и подавлять восстания. И в этой стране это, конечно, орган, который защищает большой капитал, олигархов.

Что примечательно, сейчас в Лос-Анджелесе происходит принятие городского бюджета, и несмотря на пандемию, на нехватку тестов, на эпидемию бездомности (здесь 60 тысяч человек сейчас находятся на улицах), 53% городского бюджета направлено на полицию. Это говорит о масштабе, развесе сил, которые здесь находятся. И поэтому то, что мы сейчас наблюдаем, это, конечно, полностью раскалывает очень многие иллюзии, связанные с доброй американской демократией. Фактически то, что я сейчас наблюдаю, — это такое (по крайней мере, мною никогда в жизни невиданное) полицейское государство.

— Каким вы видите развитие ситуации? Протесты будут продолжаться, они будут распространяться по всему миру? В частности, в Лондоне и Берлине уже тоже прошли протесты.

— Я слышу от очень многих своих друзей здесь, честно говоря, очень мрачные прогнозы, потому что это все происходит в разгар пандемии. А сейчас в США, опять же, беспрецедентная для всей истории этой страны безработица. То есть людям уже нечего терять, всех позакрывали, люди потеряли работу, им нечем платить за квартиры, людям не на что жить — поэтому это, конечное… очень предреволюционная ситуация. Можно сказать, что это ничем хорошим не пахнет, тут вполне возможна гражданская война.

И честно говоря, то, как правительство на это отвечает, говорит о том, что какого-то конца этому не видно. Я наблюдал шествие студентов университета (это еще совершенно, по сути, дети), на них посылают сотни машин. Просто машины с этими полностью вооруженными, одетыми так, как будто против них моджахеды сейчас будут воевать. При этом с другой стороны мы наблюдаем сцену мародерства, и почему-то полицейских вокруг совершенно не видно. А все телевидение, все центральные каналы совершенно однозначно передают полицейскую пропаганду.

Все корреспонденты сидят и переживают, в безопасности ли полицейские, есть ли у них специальные шлемы, как они себя сейчас чувствуют, нужна ли им вода. И это какое-то совершенно сюрреалистическое зрелище. Причем это делают все — переключаешь каналы, [видишь] прямые эфиры с вертолетов, и они все, конечно, на стороне полиции.

Есть такая информация, что они все время подают весь этот протест как то, что, знаете, дикари восстали и «смотрите, как эти дикие люди грабят магазины; смотрите, что они творят; конечно, сейчас нужно их всех вязать, бить». А вся какая-то реальная информация есть только в активистских сетях, где-то под замками, ее достаточно трудно доставать.

Кстати, тоже интересно, что сейчас, помимо Нацгвардии и полиции, выпустили эмиграционные службы. Соответственно, многие из протестной публики латиноамериканцы, афроамериканцы, то есть те группы, которые они хотят депортировать, ловить. Это очень уязвимые слои населения, против которых сейчас по сути выпущена, грубо говоря, вся система.

— Было бы странно, если бы этой ситуацией не попытались воспользоваться политики. В США сейчас идет предвыборная кампания, — кому это может идти на пользу или во вред? И манипулируют ли этим вопросом американские политики, по вашему мнению?

— Этими всеми вопросами, конечно, манипулируют, и абсолютно каждый в свою сторону это гнет. Понятное дело, что правые и консерваторы, такие «трамписты», все это показывают [в таком свете], что «вот смотрите, что творят эти леваки, эти нищие, вот что с ними надо сделать». Есть, например, более либеральные демократы — они на это смотрят, и некоторые из них «кремлевский след» усматривают. То есть, конечно, каждый гнет в свою сторону, чтобы разыграть эту ситуацию. И этим, безусловно, будут пользоваться.

— И тем не менее, если сейчас США в ситуации выборов, то готово ли американское общество услышать какие-то конкретные предложения от кандидатов в президенты, например, как бы они сделали так, чтобы такого больше не происходило? Или сейчас это просто физически невозможно, поскольку разные штаты, разные законы, разные системы полиции?

— Во-первых, да. Во-вторых, понимаете, опять же специфическая ситуация: здесь тоже сейчас у власти достаточно экзотичный президент, который знаменит как раз своими оголтелыми и эпатажными заявлениями. Поэтому, соответственно, сейчас происходит битва в социальных сетях, в которых Трамп делает какое-то заявление, а соцсети пишут, что «тут президент врет», «здесь он пропагандирует насилие», «здесь, пожалуйста, посмотрите, нужно сделать фактчек, потому что что-то он заговаривается».

То есть, конечно, официальные власти (это тенденция последних лет, начиная с 2016 года), они все об этом говорят в трампистском ключе: «смотрите, это же все доказательство того, что нам нужна огромная стена, нужно тут навести порядок». То есть риторика преобладает достаточно тоталитарная. Ну а у демократов своя линия, они своего Байдена пытаются [продвинуть], «для нас главное — сбить Трампа», и там есть разночтения.

Честно говоря, если смотреть пресс-конференции, то есть ощущение какой-то растерянности даже элит, потому что нет чувства наличия каких-то серьезных властей. Такое впечатление, что сейчас полиция — главная власть.

Источник: nv.ua